Медленные же разделы — духовно-созерцательные, медитативные, полные катарсической статики, свойственной православной традиции. Их чередование и бурное развитие приводит к совершенно умиротворенной коде, в которой слышатся почти романтические отголоски из «Всенощного бдения» Рахманинова (Шестопсалмие). Здесь, в самой чистой, самой первой из тональностей — до-мажоре — происходит сдержанный, объединяющий всю симфонию катарсис: как писал Стравинский, «заключительный хвалебный гимн должен казаться как бы нис­ходящим с небес».

В Симфонии псалмов чуть ли не главным способом создания музыкальной ткани является полифония. Состав исполнителей композитором выбирался исходя именно из этого принципа. Он действительно весьма оригинален и стилизованно воссоздает звучание церковного хора: правда, женские голоса в хоре заменены голосами мальчиков. Почему Стравинский убирает из хора женские голоса? Дело в том, что Стравинский следовал канону так называемого «монастырского» богослужения, исключающего слишком эмоциональное и чувственное звучание. Он убрал из оркестра наиболее открытые тембры инструментов — скрипки, аль­ты и кларнеты; в его приоритете здесь — холодные звуковые краски. Однако композитор предусмотрел редакцию концертного исполнения, с использованием женских партий в сдержанной манере исполнения, сегодня чаще всего исполняют именно ее. При этом оркестр не аккомпанирует хору, но ведет с ним полноценный диалог: Стравинский использует эти два инструмента, как старый мастер полифонической музыки — и обращается с ними как с «равными величинами».

Наиболее масштабной и многообразной стала третья часть симфонии — Laudate Dominum, в которой хор превращается в главного героя. Открывается она заставкой — медленным вступлением потрясающей красоты. Состоит Laudate из нескольких разделов: Allegro — самый динамичный из них, драматический, нагнетающий напряжение. Он звучит для Стравинского очень характерно и начинен огромным количеством ударов, звонов, пляса, ритмических перебивок, внезапного шепота и резко звучащих фанфар.

«Allegro в псалме 150 было вдохновлено видением колесницы Ильи‐пророка, возносящейся на небеса; никогда раньше я не писал чего‐либо столь буквально, как триоли у валторн и рояля, внушающие представление о конях и колеснице».