Стилевым ориентиром второй части «Симфонии» служит фуга. Смена стиля с григорианского одноголосия на сложную многоголосную форму как бы передает новое состояние человека: вот только что он умолял — «внемли воплю моему», а уже во второй части словно бы встает во весь рост. Теперь он в силах произнести совсем иное: «2 Твердо уповал я на Господа, и Он приклонился ко мне и услышал вопль мой; 3 Извлек меня из страшного рва, из тинистого болота, и поставил на камне ноги мои». Между этими двумя состояниями Стравинский помещает инструментальную фугу. Она в прямом смысле становится переходом, путем к новой формации.
Любая фуга — это торжество прозрачности мысли. Чтобы ее написать, композитор должен практически полностью отключить свою эмоциональность и стать на время математиком, сличающим и выверяющим строгие формулы. Тема фуги — словно навязчивая мысль, крепкая и устойчивая. Переходя из голоса в голос, она, как и любая мысль, проходит этапы сомнения, рефлексии, отвлечения, разочарования и в конце, как правило, приходит к определенному выводу — оптимистичному или трагическому, но всегда деятельному. Это и вообще один из самых «деятельных» жанров: не зря с латыни fugere переводится как «бежать». Стравинскому этот жанр, конечно же, необычайно подходил.
В Симфонии псалмов фуга выполняет роль молитвы — но не покаянной, а очистительной. Фуга даже с одной темой может пройти невероятно разнообразный путь развития: но вторая часть симфонии написана в форме двойной фуги — и в ней взаимодействуют и развиваются сразу две темы, инструментальная и хоровая.
Флейты и гобой проводят первую тему — холодноватую и ломкую. Она напоминает кристалл со множеством граней, который проворачивается перед нашим взглядом. В самой теме можно уловить колючий мотив из четырех нот — и это зашифрованная музыкальная монограмма Баха, его своеобразный автограф: если прочитать в обратном порядке латинские названия верхних нот, они образуют B-A-C-H. Кроме того — и это можно ощутить даже интуитивно — в музыке барокко такой мотив из четырех нот считается символом креста, на котором был распят Иисус Христос. Если открыть партитуру и соединить эти четыре ноты линиями, то крест визуализируется. Со второй темой, куда более теплой и человеческой, вступает хор — поначалу даже кажется, будто звучит прямая цитата из «Страстей по Матфею» Баха. А завершают фугу торжественные аккорды меди, создавая переход к третьей части — хвалению.
Любая фуга — это торжество прозрачности мысли. Чтобы ее написать, композитор должен практически полностью отключить свою эмоциональность и стать на время математиком, сличающим и выверяющим строгие формулы. Тема фуги — словно навязчивая мысль, крепкая и устойчивая. Переходя из голоса в голос, она, как и любая мысль, проходит этапы сомнения, рефлексии, отвлечения, разочарования и в конце, как правило, приходит к определенному выводу — оптимистичному или трагическому, но всегда деятельному. Это и вообще один из самых «деятельных» жанров: не зря с латыни fugere переводится как «бежать». Стравинскому этот жанр, конечно же, необычайно подходил.
В Симфонии псалмов фуга выполняет роль молитвы — но не покаянной, а очистительной. Фуга даже с одной темой может пройти невероятно разнообразный путь развития: но вторая часть симфонии написана в форме двойной фуги — и в ней взаимодействуют и развиваются сразу две темы, инструментальная и хоровая.
Флейты и гобой проводят первую тему — холодноватую и ломкую. Она напоминает кристалл со множеством граней, который проворачивается перед нашим взглядом. В самой теме можно уловить колючий мотив из четырех нот — и это зашифрованная музыкальная монограмма Баха, его своеобразный автограф: если прочитать в обратном порядке латинские названия верхних нот, они образуют B-A-C-H. Кроме того — и это можно ощутить даже интуитивно — в музыке барокко такой мотив из четырех нот считается символом креста, на котором был распят Иисус Христос. Если открыть партитуру и соединить эти четыре ноты линиями, то крест визуализируется. Со второй темой, куда более теплой и человеческой, вступает хор — поначалу даже кажется, будто звучит прямая цитата из «Страстей по Матфею» Баха. А завершают фугу торжественные аккорды меди, создавая переход к третьей части — хвалению.