Симфония №6 Чайковского, которая также носит название «Патетической», всегда была важной частью дирижёрской карьеры Теодора Курентзиса, который ещё в юности был глубоко впечатлён её записью под управлением Евгения Мравинского. Позднее, Курентзис учился у бывшего одноклассника Мравинского — Ильи Мусина, известного своей неординарной интерпретацией русского репертуара и своими талантливыми протеже.
Теодор Курентзис:
«То, что я хочу привнести в эту музыку, — это не сильные эмоции, не громкость и не безупречная форма. Я хочу привнести в неё «цветок раны» — совершенство церемонии, на которую собираются 110 музыкантов, чтобы почтить все раны, которые мы переносим, а не просто дать концерт. Поведать о наших ранах и наших переживаниях.»
Gramophone, Peter Quantrill
Выдох Курентзиса, открывающий финальную часть, преобразуется струнными в памятник, построенный из перекликающихся вздохов, а затем обрамляется звуками, похожими на бас-барабан оркестра на марше. В этот момент акустика берлинской студии расширяется до размеров пещеры, в которой будут похоронены последние отголоски симфонии.
Stereophile, Jason Victor Serinus
Слышен каждый музыкальный жест, а в особенно напряжённых моментах — даже дыхание дирижёра. Однако ваше внимание будет приковано к другому: к готовности Курентзиса погрузиться во тьму. Всплески эмоций в первой части звучат поистине захватывающе, а общая романтическая тема чувствуется невероятно глубоко.
The High Arts Review, T.A. Konsgaard
После выступления Курентзиса сложно вернуться к другим записям. Пожалуй, это одна из очень немногих записей, напоминающих невероятное исполнение этого произведения Мравинским. Симфония №6 Чайковского в версии Курентзиса крайне рекомендована к прослушиванию: возможно, это одно из новейших достижений в музыке современности.
The New York Times, David Allen
Безусловно, существуют более утончённые и более точные интерпретации музыки Чайковского — но ни одна не превзойдёт версию Курентзиса по части восприятия разрушительной мощи, заложенной в музыку самим композитором. Эмоциональные пики первой части сопровождаются самым пугающим стилем дирижирования, какой мне когда-либо приходилось наблюдать: тьма, поглощающая доведённую до предела душу.
Теодор Курентзис:
«То, что я хочу привнести в эту музыку, — это не сильные эмоции, не громкость и не безупречная форма. Я хочу привнести в неё «цветок раны» — совершенство церемонии, на которую собираются 110 музыкантов, чтобы почтить все раны, которые мы переносим, а не просто дать концерт. Поведать о наших ранах и наших переживаниях.»
Gramophone, Peter Quantrill
Выдох Курентзиса, открывающий финальную часть, преобразуется струнными в памятник, построенный из перекликающихся вздохов, а затем обрамляется звуками, похожими на бас-барабан оркестра на марше. В этот момент акустика берлинской студии расширяется до размеров пещеры, в которой будут похоронены последние отголоски симфонии.
Stereophile, Jason Victor Serinus
Слышен каждый музыкальный жест, а в особенно напряжённых моментах — даже дыхание дирижёра. Однако ваше внимание будет приковано к другому: к готовности Курентзиса погрузиться во тьму. Всплески эмоций в первой части звучат поистине захватывающе, а общая романтическая тема чувствуется невероятно глубоко.
The High Arts Review, T.A. Konsgaard
После выступления Курентзиса сложно вернуться к другим записям. Пожалуй, это одна из очень немногих записей, напоминающих невероятное исполнение этого произведения Мравинским. Симфония №6 Чайковского в версии Курентзиса крайне рекомендована к прослушиванию: возможно, это одно из новейших достижений в музыке современности.
The New York Times, David Allen
Безусловно, существуют более утончённые и более точные интерпретации музыки Чайковского — но ни одна не превзойдёт версию Курентзиса по части восприятия разрушительной мощи, заложенной в музыку самим композитором. Эмоциональные пики первой части сопровождаются самым пугающим стилем дирижирования, какой мне когда-либо приходилось наблюдать: тьма, поглощающая доведённую до предела душу.