Екатерина Имсоква

Примерно десять лет назад я впервые услышала о Теодоре, а некоторое время спустя познакомилась с записями musicAeterna. Это было настоящее откровение: какое-то новое дыхание, новое слышание музыки. Нас с детства учили «единственно верным» интерпретациям произведений: можно петь так и не иначе. В musicAeterna меня в первую очередь поразила смелость. Когда в прошлом году я сама пришла в хор, то убедилась, как много здесь свободы — духовной и физической. Я раскрылась вокально, голос стал звучать по-новому — шире и сильнее. Оказалось, что вокруг открытые и дружелюбные люди, которые принимают тебя как полноценную часть коллектива.

Нам, «хоровикам», конечно, комфортнее выступать в составе большого ансамбля. Когда выходишь на сцену сольно, в составе дуэта или трио, это всегда вызов. При этом чем чаще проходят камерные концерты, тем более стрессоустойчивым ты становишься, тем больше растешь над собой. Кроме того, в этих случаях ты ни от кого не зависишь в своем прочтении музыки, проявляешь себя как хочешь.

Мне очень нравятся разного рода художественные эксперименты — в музыке и не только. Например, в спектакле Андрея Могучего «Что делать?» на сцене БДТ я пою музыку Настасьи Хрущёвой в составе камерного ансамбля. Однажды довелось петь в балете на музыку Артура Зобнина «Интуиция», и это тоже было своего рода экспериментом: я находилась в оркестровой яме, и голос выступал таким отдельным инструментом. Некоторые сценические практики становятся лично для меня настоящим вызовом — скажем, выйти на сцену практически без одежды в De temporum fine comoedia на Дягилевском фестивале или в «Дон Жуане» в постановке Кастеллуччи на Зальцбургском фестивале. Это сложно и вместе с тем интересно.

Я очень люблю ультрасовременную музыку, мне нравится пробовать разные вокальные техники и приемы. Возможность лично общаться с авторами в этом смысле крайне важна: можно уточнить какие-то детали и даже предложить переписать неисполнимые фрагменты. Конечно, мы как музыканты прежде всего пытаемся принять и прожить замысел автора, его видение. Но если композитор способен прислушаться к исполнителю, что-то изменить под него, это особенно ценно.

Среди последних ярких впечатлений с точки зрения слушательского опыта — Cries of London Лучано Берио в исполнении хора Festino, IM ÄTHER и Lullabies Андреаса Мустукиса, с которыми мы выступали в Эрмитаже. Еще в числе исполнительских откровений — «Плач Иеремии» Владимира Мартынова, очень искренние и нежные произведения Вангелино Курентзиса, сочинения Настасьи Хрущевой (работа с ее музыкой — это всегда особое удовольствие для меня).

Обожаю джаз и все, что с ним связано. Еще в детстве переслушала все записи Эллы Фицджеральд, а впоследствии некоторое время преподавала джазовый вокал детям. Именно от джаза я пришла к увлечению музыкой барокко. Люблю также рок-музыку, от System of a Down до Rammstein. Еще слушаю советскую эстраду, моя самая любимая певица — Людмила Сенчина, особенно ее альбом 1983 года, записанный совместно с Игорем Тальковым.